|
|
часть IV
Чингисхан поднялся на II этаж, затем на третий. По-прежнему стояла звенящая тишина. Но вдруг с чердака донеслось шуршание пакета. Пакет был сделан как раз из такого материала, шуршание которого бесит любого рядом находящегося в радиусе 100 метров и которое заглушает в магазине даже голос продавщицы.
Обрадованный татаро-монгол поднялся на чердак. Шуршание доносилось из-за одной из дверей. Кто-то запер там пакет. Кто-то только проснулся, и его задолбало это бесконечное шуршание. Кто?.. И знает ли этот кто-то о том, что тут ещё шастает такой же неспящий Чинги?..
Раздумывая над этими вопросами одной половиной мозга, Чингисхан открыл дверь. Счастливый пакет вылетел на волю. Чингисхан закрыл дверь и только тут обнаружил, что почти все комнаты на чердаке, за исключением, может быть, сгоревшей Андариелевой и ещё парочки, так или иначе закрыты.
Некоторые двери просто захлопнуты и не собираются поддаваться, из замка других торчит ключ, третьи подпёрты гирей, мешком с песком, комодом или ещё чем-нибудь.
Чингисхану всё это было и так понятно. Легальные и нелегальные обитатели дома дрыхли по комнатам согласно забронированным участкам и не желали, чтобы их беспокоили, вот и засели в комнатах, как партизаны в окопах. Но пакету, видно, стало слишком интересно. Он подлетел к одной из дверей, придавленной чугунной гирей, и влетел в комнату через замочную скважину.
Татаро-монгольский хан хотел было остановить его, но было поздно. Послышалось пронзительное шуршание, щелчок, и из скважины высыпались мелкие красные обрывки… Такова была кончина красного пакета.
Чингисхан застыл на месте. "Кажется, пакетик переехало замком", – подумал он. Ни за какие тугрики он бы не согласился войти в эту комнату… А что, если там сидят хозяева, которые сейчас выйдут и пришьют ему дело за сожжённую нафиг комнату и колбасу, которую Адик достал неизвестно где?!! Чингисхану было так жутко, как не было даже тогда, когда за ним гнались 10 московских бомжей и требовали регистрацию, но он должен был отомстить за смерть пакета. Как-никак, они же вместе кефиром самогон запивали, и отходили тоже вдвоём – пакетик тогда ещё довёл Чинги до банки с рассолом, сам татаро-монгол до неё бы не дополз… Вспомнив об этом душещипательном моменте, Чингисхан сделал скорбную рожу и, отодвинув гирю, вошёл в комнату.
Посреди пустой комнаты стояла огромная собака. Всё её тело было перемотано мускулами, на которых не было не то что шерсти, а даже кожи. Глаза были огромные, выпученные и абсолютно белые.
Чингисхан не успел отступить даже на шаг. Огромная собака бросилась на него.
Пытаясь хоть как-то защититься с помощью восточных единоборств, татаро-монгол не удержал равновесия и упал на стенку, на которой висело большое зеркало. И зеркало немедленно всосало его в себя.
Чингисхан оказался на лестнице на III этаж. Он уже хотел убежать во двор, как вдруг увидел на II этаже Адика Гитлернатора и попугая, а на чердаке – самого себя, убегающего в комнату Андариеля. Чингисхан вернулся назад во времени.
-Адик, ты псих или гринписовец?!! - услышал он собственный голос с лестницы на чердак.
-Ты ещё пожалеешь, МОНГОЛ!! – хмыкнул Гитлернатор. – Муравей – это не только скромное насекомое, но ещё и 3-4 капли муравьиного спирта!!! Да я эту комашню на самогон пущу!!!!!
Но в следующее мгновение муравьи добежали до его ног и полезли по костям вверх. На Барона Корфа они начали падать с люстры. Оба вампира пронзительно и страшно завопили. Муравьи бегали по их костям.
Сверху на них молча смотрела испуганная Катафорель. Увидев её лицо, Чингисхан понял, что он сам невидим (иначе Катафорель уже бы лично спрыгнула вниз и передавила всех муравьёв вместе с Гитлернатором и Бароном Корфом). А скелет вопил всё громче. Но муравьи сожрали его, и вместе с Корфом он грохнулся на пол с последним криком "Чинги, ты сибирский валенок!! МАЙН КОЛБАСА, Я ИДУ К ТЕБЕ!.." Муравьи покрыли его кости, и он затих навсегда…
Чингисхан почувствовал, что его переносит обратно в комнату с собакой. Он вылетел из зеркала прямо на зверя. Загипнотизировать собаку было элементарно некуда, потому что у неё не было зрачков. Собака свалила его на пол и собралась перегрызть горло.
"Я пал жертвой конкурентов, – успел подумать татаро-монгол. – Прощай, жестокий мир".
Внезапно дверь распахнулась.
-Эй ты, скотина лысая!!! Если ты куснёшь хотя бы чёлочку моего Чингисхана, я тебя забетонирую в твоей же кормушке!!!!!!!
Но тырить бетономешалку уже не понадобилось. От такого воинственного вопля собака схватилась за сердце и лапами вверх рухнула на пол.
Чингисхан поднялся и прижал к себе грозную Катафорель.
-Моя милая, я тебя обожаю, хотя и потерял из-за тебя свою китайскую косичку и хотя твой голос доводит до инфаркта даже безглазых собачек… - ласково сказал он.
-Солнце моё узкоглазое! Пошли, пока за собачкой не пришёл её Баскервиль. – Катафорель положила голову ему на плечо, и её глаза засияли, словно фары "Мерседеса"…
…Когда они в обнимку спустились во двор, Ирион с сарказмом спросила:
-Ну и где же пакет?
-Какой ещё пакет?.. – Чингисхан уже не помнил, зачем он вообще ходил наверх. – А, да! Пакет пал смертью храбрых. Почтим его память минутой молчания. А как-нибудь потом почту ещё и чем-нибудь булькающим. Чтобы вспомнить нашу первую встречу.
-Может, мы всё-таки пойдём? – Ирион явно была не в лирическом настроении. – А то тут птички какие-то чернобыльские бегают…
-Да хоть оба Буша со своими ножками!! Главное, чтобы над нами не летали и…эээ…не бомбардировали.
-Тебе по барабану даже птички-зомби????
Татаро-монгол и Катафорель наконец-то повернулись и увидели рядом петуха. И размеры, и цвет у него были нормальные, но головы не было. Она словно была отрублена. И в шее были видны вибрирующие голосовые связки...
Вокруг людей собирались такие же безголовые куры. Злобно кудахча и зловеще тряся связками, они окружали Катафорель, Ирион и Чингисхана. В отчаянии те вмазали ногами петуху под зад, разбили им ряды кур по методу Роналдо и побежали к калитке.
Но внезапно перед калиткой выросла огромная тень в плаще. Её можно было бы принять за новый образ Киркорова или Сашу Белого, если бы не цилиндр… Это был восставший Пушкин.
-Ну ничерта себе… Ирион, так у вас в доме скоро и мамонты заведутся!!!! Как вы до сих пор там помещались?!?! – обалдел Чингисхан.
-Дорогой, о чём ты думаешь?! Тебя сейчас прикончат, а ты из-за своего роста ни в один гроб не поместишься!!! – волновалась Катафорель.
-А может, этот Пушкин нас бить не будет…может, он тут вместо домового…на полставки, а?.. – жалобно сказала Ирион.
Но увы, Пушкин восстал явно не для того, чтобы присоседиться к холодильнику Ирион.
Оставался только один выход, он же заодно и вход. Ирион, Катафорель и Чингисхан хором заорали боевой клич "Психи атакуют!!!!!!!!"…и, собственно, больше делать ничего и не понадобилось – огромная тень русского поэта согнулась пополам и рухнула в водосточную канаву за забором. Очевидно, собачка наверху была всего лишь первой жертвой голоса грозной Катафорель…
Путь на свободу был открыт. Катафорель, Ирион и татаро-монгольский хан вылетели из калитки и увидели возле неё огромного вороного коня с лакированной гривой (в смысле, причу ему сделали нехилую с помощью ведра лака для волос) по кличке Харлей-Дэвидсон. Чингисхан вскочил на него, посадил перед собой безмерно кайфующую Катафорель, сзади Ирион, и они поскакали навстречу суровой, как пустой холодильник, действительности – подальше от улицы Поломанных Фонарей…
| часть 1 | часть 2 | часть 3 | часть 4 |
